26.01.2012 в 23:39
Пишет честь имею:Angelina27, для тебя
Обещал драббл, но не получилось
Название: Lotos
Пейринг: АКаме
Автор: Честь имею
Бета: der Himmel
Жанр: подсказывают romance
Рейтинг: G
Disclaimer: В буддизме лотос служит традиционным символом чистоты. Лотос рождается в мутной болотной воде, однако появляется на свет незапятнанным и чистым
читать дальшеЗлишься. Опять. Ты злишься на себя, Джин. На окружающих, на фотографа, на стафф. Даже на декорации. Ты в бешенстве от непослушной пуговицы на манжете рубашки, которую тебе не удается застегнуть левой рукой, а костюмер занят сейчас тем, что поправляет одежду на Каменаши. Ты отвергаешь помощь Тагучи. Он, пожав плечами, отходит в сторону. Продолжаешь терзать пуговицу, которая, в конце концов, просто отлетает. В тишине слышно, как она бьется об пол и отскакивает в сторону. Ты пытаешься придавить ее ногой, но лишь задеваешь, и пуговица залетает под диван. Который ты тут же пинаешь, морщишься от боли и в бессильной злобе садишься прямо на пол.
Помощница костюмера в ужасе. За испорченную тобой вещь придется отвечать ей. Так же, как и за испачканные брюки. Пол здесь далеко не такой чистый, как может показаться – обслуживающего персонала много и декорации все время передвигают по студии. Вряд ли кто-то уж слишком тщательно следит за их чистотой.
Каменаши кривит губы. На его красивом лице замирает гримаса омерзения. Он отворачивается, когда слышит, как грубо ты отвечаешь хорошенькой костюмерше, которая робко попросила тебя пойти с ней, переодеться. А просьба об автографе явно замирает у нее на губах.
- Может, уже начнем работать? – ни к кому конкретно не обращаясь, в сторону бросает Казуя. Он тоже нервничает – постоянно смотрит на часы и беспокойно переходит с места на место. Ты ненавидишь его, Каме-чан? И всеми силами пытаешься это продемонстрировать?
- Начнем, когда все будет готово, - огрызается Джин. Пока он переодевался, прическа немного спуталась, поэтому около него сейчас крутится, чуть не высунув язык от старания, гример.
Фотограф только разводить руками, менеджер недовольно смотрит на нас. Задержка съемок – лишняя трата денег. Опять же, после съемки у нас еще запись передачи и интервью. Весь график срывается.
Я не виню тебе, Джин. И тебя, Казуя. Ваши разборки уже стали привычны. И никого не удивляют.
Вот как сейчас – тебе не удается сразу поймать свет и встать так, как хочет фотограф. Каменаши опять недовольно морщится и делает замечание.
- Не встревай, Каменаши, - рычит Джин, - за собой последи – опять сутулым получишься. Хотя нет, теперь у тебя другой образ – дорогой игрушки, элитной… - договорить Аканиши не успевает, его в бок толкает Накамару, а Тагучи шепчет что-то злобное.
- Зато у меня хотя бы есть образ. В отличие от тебя, - бросает Каме, издевательски погладив себя по ключицам и пошло облизнулся.
Каменаши… мой собственный своенравный черт. О, нет, ты далеко не так доступен, как может показаться. Ты умеешь ловко ставить границы, остановив нарушителя в момент, когда над этой самой границей зависает в шаге нога.
- Я бы не гордился этим. Хотя, о чем это я. Тебе же весь мозг, наверное, мячики от бейсбола заменили. Или палками в раздевалке раздавали, - Джин отталкивает от себя Накамару.
Менеджер делает нам замечание. Фотограф чуть заметно улыбается. За то, чтобы он молчал при виде этой перепалки, ему наверняка доплатят.
Казуя и Джин редко так срываются. Обычно, приглашенный стафф уходит совершенно очарованный этой парой.
Они работают строго по ими же самими сочиненному сценарию: несколько обольстительных улыбок Каме, обещающих, как минимум, волшебную ночь, за которыми следует контролируемый приступ ревности Аканиши. Собственнические объятия Джина, сразу указывающие, что ему, ох, как не нравится, когда его вещи не только трогают, но и смотрят. Добавив проникновенные взгляды друг на друга, как бы случайные прикосновения, которые они позволяют запечатлеть на пленке – и все. Стоп. Снято. Сказка становится реальностью.
Джин расплывается в улыбке, также как и Каме, обнимающий его за плечи. Фансервисные фотографии. Выглядят, как влюбленная пара. Потрясающе. Встаю между ними – менеджмент хотел добавить более острых ощущений – будто бы я стою между ними, пытаюсь добиться кого-нибудь из них. Правда, Джин?
- Убери немедленно свои руки, Каменаши. А то, боюсь, здесь не хватит воды, чтобы отмыться - все еще улыбаясь, говорит Джин.
- Еще один кадр и я размажу твое красивое лицо по стене, - умильно надувая губы, воркует Казуя. У него непередаваемое выражение лица – полная противоположность тому взгляду, которым будто раздевают тебя. В его глаза читается, что раздевается он, предлагая себя.
- Да пошел ты, - отталкивает Джин от себя Каменаши, как только фотограф сообщает об окончании их съемок.
Остается сделать лишь несколько фотографий со мной, Тагучи и Накамару. Запасной фансервис, у которого, кстати, тоже есть фанатки.
В гримерке я вижу, как Джин летает разозленной фурией, пытаясь собраться и уйти, пока никто не увидел. Каменаши сжался на диване, скрестив на груди руки. Словно старается отгородиться от твоей злобы и ругательств.
Джин, твои волосы перепутались от лака и расческа не помогает – ты швыряешь ее в сторону. Расческа падает на диван рядом с Казуей. Тот лишь бросает равнодушный взгляд на нее и брезгливо опускает кончики губ. Красивый жест, на случай, если кто-то все-таки увидит. Такой случайный свидетель, как я.
Аканиши тем временем пытается избавиться от многочисленных браслетов и фенечек, которые на него повесили костюмеры. У одного из браслетов очень сложный замок – я знаю, в прошлый раз в нем снимался я. Без посторонней помощи не справиться, пробовал уже.
Мой любимый браслет. Джин его увидел и теперь с ним снимается только он. Замочек не поддается.
- Неужели так сложно обратиться за помощью, - негромко говорит Казуя. Видно, что он просто не в состоянии начать приводить себя в порядок, пока Аканиши рядом.
- А ты поможешь? – в голосе Джина слышится почти надежда.
- Нет. Но спросить же мне можно? – холодно отвечает Казуя.
Джин слишком сильно рвет цепочку. Звенья браслета не выдерживают. Звук рвущегося металла повисает в воздухе. Секунду Аканиши оторопело смотрит на свое запястье, на котором теперь бесполезно висит то, что еще недавно было красивым украшением. Джин швыряет браслет в угол, пинком туда же загоняет сумку Каменаши, случайно оказавшуюся на его пути, и выходит, громко хлопнув дверью. Срикошетив, та отлетает и едва не бьет меня по лицу. Чудом, я успеваю выставить руку и болью обжигает лишь ладонь и пальцы.
Казуя в это время опирается локтями на колени и трет глаза. Словно с уходом Джина уходит и его холодность, и его надменность, и его сила держать себя. Он молча встает и идет в тот угол, куда Джин закинул его вещи. Тихое шарканье его шагов, сутулая спина – вот он образ настоящего Каме. Такого, каким его редко кто видит.
Моего Каме…
Казуя оглядывается – но я прячусь за дверь. Он садится на корточки, отодвигает сумку, и берет в руки порванный браслет. Держит его в руках, а потом, также как-то робко оглядываясь, прячет в сумку.
Оттерев плечом меня в сторону, в гримерку входит Тагучи.
- Тебе не кажется, что сегодня вы с Джином переборщили? - он грозно нависает над Каме.
- Нисколько. Этот идиот сам нарывался, - даже не смотрит в его сторону Каме. Он берет расческу с дивана и начинает причесываться.
- А нам кажется, что слишком. Вас становится слишком трудно контролировать, - поддерживает Накамару Джунно.
- Хотите сказать, что это я виноват в том, что он не способен работать? – Казуя сжимает расческу настолько сильно, что у него белеют костяшки пальцев.
Ты просто устал, Каме. Устал бороться, устал злиться. Я тоже. И он. С этим надо как-то покончить. Один раз и навсегда.
- Нет, но ты же знаешь, как Джин легко заводится, - уже не так уверенно говорит Юичи.
Тагучи не отвечает, он набирает кому-то смс. Зная своего одногруппника слишком хорошо, рискну предположить, что смс предназначается Джину. Заметь, Казуя. Никто не торопится утешать тебя.
- Вот и терпите его сами! – срывается Каменаши. Хватает свою сумку и, не попрощавшись, уходит. Он не хлопает дверью, не бежит, как Джин. Казуя уходит медленно, с достоинством. Уходит так, что даже теперь ему вслед оборачиваются. И шепчутся. А если прислушаться, то можно услышать, как вместе с его именем упоминают и имя Аканиши.
- О, ты самое интересно пропустил. Очередную разборку Джина с Казуей, - говорит мне Джунно.
- Это уже неинтересно. У них любовь только на сцене, вы ведь знаете. Все это знают. Поэтому и терпят, - бурчу я. Каждый раз одно и тоже. Накидываю куртку на плечи, хватаю свои вещи и бегу вслед за Каме.
- Подожди! Хоть грим сними, куда ты! – пытается остановить меня Накамару.
- Я опаздываю. До завтра! – лифт спасает меня от них.
Они не видят, не понимают, что в этом спектакле сейчас мой выход. Что у меня своя роль. Несусь на стоянку, на ходу хлопаю по карманам куртки, пытаясь найти ключи от машины. Только сейчас замечаю, что забыл телефон в гримерке. Ладно, заберу завтра.
Как и надеюсь, Каме я нахожу около своей машины. Он опирается на нее спиной, равнодушно слушая вопли сигнализации. Дорогая сумка лежит возле его ног. Стараюсь идти медленнее, чтобы успеть выровнять дыхание.
По чуть заметной усмешки на лице Казуи понимаю, что мне не удалось.
- Ты такой красивый, когда краснеешь, - он делает шаг мне навстречу и, словно невзначай, касается пальцем моей щеки.
- Здесь жарко, - тяжело увернуться от столь желанной ласки, но приходится.
- А я не могу найти ключи от машины. Не подбросишь? – беззаботно говорит Каме. Спрашивает только из вежливости. Знает, что я не откажу.
- Садись, - бросаю наши с ним вещи в багажник. Казуя уютно устраивается в машине, ждет, пока я застегну на нем ремень безопасности – заедает замок и я пока не нашел времени, чтобы разобраться в поломке. И, потом, это прекрасный повод чтобы ненадолго стать ближе.
Мы едем почти в полном молчании. Казуя иногда что-то говорит, но я не слушаю его. Он рядом, я слышу его дыхание, чувствую запах его туалетной воды и лака для волос. Я специально выбираю самый длинный путь. Раньше я был уверен, что делая так, забочусь о тебе. Боялся, что тебе слишком одиноко. Когда впервые подумал, что тебе, для того чтобы не ехать домой одному, приходится выдумывать истории про забытые ключи, закончившийся бензин и прочее. Глупо.
- Не пригласишь? – спрашиваю, когда останавливаемся возле его дома.
- Нет, извини, я слишком устал. Спасибо! – говорит Каме, но в его голосе нет искренней благодарности. Формальность, которую он привык в идеале соблюдать.
Помогаю ему достать вещи. Начался дождь и становится зябко. Я поднимаю воротник куртки. Постояв пару минут под дождем, наконец, сажусь в машину и включаю печку. Сжимаю руль руками.
Почему-то всегда думают, что любовь – это нечто прекрасное и возвышенное. Что любовь дает свет и радость. Но ведь бывает и по-другому? Что чужая любовь может разрушить собственную жизнь. Чужую любовь. Свою. Мою.
Любовь – как лотос. Его красоту ценят все, но мало кто задумывается, как прорастает этот цветок. Его корни – в мутной воде, в грязи. Удивительно, как сам он остается чистым и прекрасным.
Я знаю, что сейчас будет. Стоит лишь закрыть глаза. Ты мой, Каменаши Казуя. Я – твой. Его. Ваш…
Входная дверь откроется. Выключатель находится чуть дальше, чтобы до него добраться нужно сделать два шага. Всего два. Если не наткнуться на оставленную в беспорядке обувь или сумку с вещами.
Но не это главное. Главное, что в темноте от падения спасут сильные руки, которые поддержат и прижмут к себе.
- Скотина. Ты опять бросил свои вещи. Я чуть не упал, - ворчит Казуя.
- Может, хватит? Я же спас тебя – тихий смех успокаивает, расслабляет. Такой родной, любимый.
- Сегодня опять все поверили, - Каме дотягивается до кнопки и квартира наполняется светом.
- Еще бы они не поверили. Ведь им врет сам Каменаши Казуя. Гроза японских дорам. Я видел – тебе снова привез этот… Почему?
- Потому что он знает. И бережет нашу тайну. Пусть так продолжается, - Каме довольно потягивается, растянувшись на диване.
- Я люблю тебя, Казуя.
- И я тебя, Джин.
URL записиОбещал драббл, но не получилось
Название: Lotos
Пейринг: АКаме
Автор: Честь имею
Бета: der Himmel
Жанр: подсказывают romance
Рейтинг: G
Disclaimer: В буддизме лотос служит традиционным символом чистоты. Лотос рождается в мутной болотной воде, однако появляется на свет незапятнанным и чистым
читать дальшеЗлишься. Опять. Ты злишься на себя, Джин. На окружающих, на фотографа, на стафф. Даже на декорации. Ты в бешенстве от непослушной пуговицы на манжете рубашки, которую тебе не удается застегнуть левой рукой, а костюмер занят сейчас тем, что поправляет одежду на Каменаши. Ты отвергаешь помощь Тагучи. Он, пожав плечами, отходит в сторону. Продолжаешь терзать пуговицу, которая, в конце концов, просто отлетает. В тишине слышно, как она бьется об пол и отскакивает в сторону. Ты пытаешься придавить ее ногой, но лишь задеваешь, и пуговица залетает под диван. Который ты тут же пинаешь, морщишься от боли и в бессильной злобе садишься прямо на пол.
Помощница костюмера в ужасе. За испорченную тобой вещь придется отвечать ей. Так же, как и за испачканные брюки. Пол здесь далеко не такой чистый, как может показаться – обслуживающего персонала много и декорации все время передвигают по студии. Вряд ли кто-то уж слишком тщательно следит за их чистотой.
Каменаши кривит губы. На его красивом лице замирает гримаса омерзения. Он отворачивается, когда слышит, как грубо ты отвечаешь хорошенькой костюмерше, которая робко попросила тебя пойти с ней, переодеться. А просьба об автографе явно замирает у нее на губах.
- Может, уже начнем работать? – ни к кому конкретно не обращаясь, в сторону бросает Казуя. Он тоже нервничает – постоянно смотрит на часы и беспокойно переходит с места на место. Ты ненавидишь его, Каме-чан? И всеми силами пытаешься это продемонстрировать?
- Начнем, когда все будет готово, - огрызается Джин. Пока он переодевался, прическа немного спуталась, поэтому около него сейчас крутится, чуть не высунув язык от старания, гример.
Фотограф только разводить руками, менеджер недовольно смотрит на нас. Задержка съемок – лишняя трата денег. Опять же, после съемки у нас еще запись передачи и интервью. Весь график срывается.
Я не виню тебе, Джин. И тебя, Казуя. Ваши разборки уже стали привычны. И никого не удивляют.
Вот как сейчас – тебе не удается сразу поймать свет и встать так, как хочет фотограф. Каменаши опять недовольно морщится и делает замечание.
- Не встревай, Каменаши, - рычит Джин, - за собой последи – опять сутулым получишься. Хотя нет, теперь у тебя другой образ – дорогой игрушки, элитной… - договорить Аканиши не успевает, его в бок толкает Накамару, а Тагучи шепчет что-то злобное.
- Зато у меня хотя бы есть образ. В отличие от тебя, - бросает Каме, издевательски погладив себя по ключицам и пошло облизнулся.
Каменаши… мой собственный своенравный черт. О, нет, ты далеко не так доступен, как может показаться. Ты умеешь ловко ставить границы, остановив нарушителя в момент, когда над этой самой границей зависает в шаге нога.
- Я бы не гордился этим. Хотя, о чем это я. Тебе же весь мозг, наверное, мячики от бейсбола заменили. Или палками в раздевалке раздавали, - Джин отталкивает от себя Накамару.
Менеджер делает нам замечание. Фотограф чуть заметно улыбается. За то, чтобы он молчал при виде этой перепалки, ему наверняка доплатят.
Казуя и Джин редко так срываются. Обычно, приглашенный стафф уходит совершенно очарованный этой парой.
Они работают строго по ими же самими сочиненному сценарию: несколько обольстительных улыбок Каме, обещающих, как минимум, волшебную ночь, за которыми следует контролируемый приступ ревности Аканиши. Собственнические объятия Джина, сразу указывающие, что ему, ох, как не нравится, когда его вещи не только трогают, но и смотрят. Добавив проникновенные взгляды друг на друга, как бы случайные прикосновения, которые они позволяют запечатлеть на пленке – и все. Стоп. Снято. Сказка становится реальностью.
Джин расплывается в улыбке, также как и Каме, обнимающий его за плечи. Фансервисные фотографии. Выглядят, как влюбленная пара. Потрясающе. Встаю между ними – менеджмент хотел добавить более острых ощущений – будто бы я стою между ними, пытаюсь добиться кого-нибудь из них. Правда, Джин?
- Убери немедленно свои руки, Каменаши. А то, боюсь, здесь не хватит воды, чтобы отмыться - все еще улыбаясь, говорит Джин.
- Еще один кадр и я размажу твое красивое лицо по стене, - умильно надувая губы, воркует Казуя. У него непередаваемое выражение лица – полная противоположность тому взгляду, которым будто раздевают тебя. В его глаза читается, что раздевается он, предлагая себя.
- Да пошел ты, - отталкивает Джин от себя Каменаши, как только фотограф сообщает об окончании их съемок.
Остается сделать лишь несколько фотографий со мной, Тагучи и Накамару. Запасной фансервис, у которого, кстати, тоже есть фанатки.
В гримерке я вижу, как Джин летает разозленной фурией, пытаясь собраться и уйти, пока никто не увидел. Каменаши сжался на диване, скрестив на груди руки. Словно старается отгородиться от твоей злобы и ругательств.
Джин, твои волосы перепутались от лака и расческа не помогает – ты швыряешь ее в сторону. Расческа падает на диван рядом с Казуей. Тот лишь бросает равнодушный взгляд на нее и брезгливо опускает кончики губ. Красивый жест, на случай, если кто-то все-таки увидит. Такой случайный свидетель, как я.
Аканиши тем временем пытается избавиться от многочисленных браслетов и фенечек, которые на него повесили костюмеры. У одного из браслетов очень сложный замок – я знаю, в прошлый раз в нем снимался я. Без посторонней помощи не справиться, пробовал уже.
Мой любимый браслет. Джин его увидел и теперь с ним снимается только он. Замочек не поддается.
- Неужели так сложно обратиться за помощью, - негромко говорит Казуя. Видно, что он просто не в состоянии начать приводить себя в порядок, пока Аканиши рядом.
- А ты поможешь? – в голосе Джина слышится почти надежда.
- Нет. Но спросить же мне можно? – холодно отвечает Казуя.
Джин слишком сильно рвет цепочку. Звенья браслета не выдерживают. Звук рвущегося металла повисает в воздухе. Секунду Аканиши оторопело смотрит на свое запястье, на котором теперь бесполезно висит то, что еще недавно было красивым украшением. Джин швыряет браслет в угол, пинком туда же загоняет сумку Каменаши, случайно оказавшуюся на его пути, и выходит, громко хлопнув дверью. Срикошетив, та отлетает и едва не бьет меня по лицу. Чудом, я успеваю выставить руку и болью обжигает лишь ладонь и пальцы.
Казуя в это время опирается локтями на колени и трет глаза. Словно с уходом Джина уходит и его холодность, и его надменность, и его сила держать себя. Он молча встает и идет в тот угол, куда Джин закинул его вещи. Тихое шарканье его шагов, сутулая спина – вот он образ настоящего Каме. Такого, каким его редко кто видит.
Моего Каме…
Казуя оглядывается – но я прячусь за дверь. Он садится на корточки, отодвигает сумку, и берет в руки порванный браслет. Держит его в руках, а потом, также как-то робко оглядываясь, прячет в сумку.
Оттерев плечом меня в сторону, в гримерку входит Тагучи.
- Тебе не кажется, что сегодня вы с Джином переборщили? - он грозно нависает над Каме.
- Нисколько. Этот идиот сам нарывался, - даже не смотрит в его сторону Каме. Он берет расческу с дивана и начинает причесываться.
- А нам кажется, что слишком. Вас становится слишком трудно контролировать, - поддерживает Накамару Джунно.
- Хотите сказать, что это я виноват в том, что он не способен работать? – Казуя сжимает расческу настолько сильно, что у него белеют костяшки пальцев.
Ты просто устал, Каме. Устал бороться, устал злиться. Я тоже. И он. С этим надо как-то покончить. Один раз и навсегда.
- Нет, но ты же знаешь, как Джин легко заводится, - уже не так уверенно говорит Юичи.
Тагучи не отвечает, он набирает кому-то смс. Зная своего одногруппника слишком хорошо, рискну предположить, что смс предназначается Джину. Заметь, Казуя. Никто не торопится утешать тебя.
- Вот и терпите его сами! – срывается Каменаши. Хватает свою сумку и, не попрощавшись, уходит. Он не хлопает дверью, не бежит, как Джин. Казуя уходит медленно, с достоинством. Уходит так, что даже теперь ему вслед оборачиваются. И шепчутся. А если прислушаться, то можно услышать, как вместе с его именем упоминают и имя Аканиши.
- О, ты самое интересно пропустил. Очередную разборку Джина с Казуей, - говорит мне Джунно.
- Это уже неинтересно. У них любовь только на сцене, вы ведь знаете. Все это знают. Поэтому и терпят, - бурчу я. Каждый раз одно и тоже. Накидываю куртку на плечи, хватаю свои вещи и бегу вслед за Каме.
- Подожди! Хоть грим сними, куда ты! – пытается остановить меня Накамару.
- Я опаздываю. До завтра! – лифт спасает меня от них.
Они не видят, не понимают, что в этом спектакле сейчас мой выход. Что у меня своя роль. Несусь на стоянку, на ходу хлопаю по карманам куртки, пытаясь найти ключи от машины. Только сейчас замечаю, что забыл телефон в гримерке. Ладно, заберу завтра.
Как и надеюсь, Каме я нахожу около своей машины. Он опирается на нее спиной, равнодушно слушая вопли сигнализации. Дорогая сумка лежит возле его ног. Стараюсь идти медленнее, чтобы успеть выровнять дыхание.
По чуть заметной усмешки на лице Казуи понимаю, что мне не удалось.
- Ты такой красивый, когда краснеешь, - он делает шаг мне навстречу и, словно невзначай, касается пальцем моей щеки.
- Здесь жарко, - тяжело увернуться от столь желанной ласки, но приходится.
- А я не могу найти ключи от машины. Не подбросишь? – беззаботно говорит Каме. Спрашивает только из вежливости. Знает, что я не откажу.
- Садись, - бросаю наши с ним вещи в багажник. Казуя уютно устраивается в машине, ждет, пока я застегну на нем ремень безопасности – заедает замок и я пока не нашел времени, чтобы разобраться в поломке. И, потом, это прекрасный повод чтобы ненадолго стать ближе.
Мы едем почти в полном молчании. Казуя иногда что-то говорит, но я не слушаю его. Он рядом, я слышу его дыхание, чувствую запах его туалетной воды и лака для волос. Я специально выбираю самый длинный путь. Раньше я был уверен, что делая так, забочусь о тебе. Боялся, что тебе слишком одиноко. Когда впервые подумал, что тебе, для того чтобы не ехать домой одному, приходится выдумывать истории про забытые ключи, закончившийся бензин и прочее. Глупо.
- Не пригласишь? – спрашиваю, когда останавливаемся возле его дома.
- Нет, извини, я слишком устал. Спасибо! – говорит Каме, но в его голосе нет искренней благодарности. Формальность, которую он привык в идеале соблюдать.
Помогаю ему достать вещи. Начался дождь и становится зябко. Я поднимаю воротник куртки. Постояв пару минут под дождем, наконец, сажусь в машину и включаю печку. Сжимаю руль руками.
Почему-то всегда думают, что любовь – это нечто прекрасное и возвышенное. Что любовь дает свет и радость. Но ведь бывает и по-другому? Что чужая любовь может разрушить собственную жизнь. Чужую любовь. Свою. Мою.
Любовь – как лотос. Его красоту ценят все, но мало кто задумывается, как прорастает этот цветок. Его корни – в мутной воде, в грязи. Удивительно, как сам он остается чистым и прекрасным.
Я знаю, что сейчас будет. Стоит лишь закрыть глаза. Ты мой, Каменаши Казуя. Я – твой. Его. Ваш…
Входная дверь откроется. Выключатель находится чуть дальше, чтобы до него добраться нужно сделать два шага. Всего два. Если не наткнуться на оставленную в беспорядке обувь или сумку с вещами.
Но не это главное. Главное, что в темноте от падения спасут сильные руки, которые поддержат и прижмут к себе.
- Скотина. Ты опять бросил свои вещи. Я чуть не упал, - ворчит Казуя.
- Может, хватит? Я же спас тебя – тихий смех успокаивает, расслабляет. Такой родной, любимый.
- Сегодня опять все поверили, - Каме дотягивается до кнопки и квартира наполняется светом.
- Еще бы они не поверили. Ведь им врет сам Каменаши Казуя. Гроза японских дорам. Я видел – тебе снова привез этот… Почему?
- Потому что он знает. И бережет нашу тайну. Пусть так продолжается, - Каме довольно потягивается, растянувшись на диване.
- Я люблю тебя, Казуя.
- И я тебя, Джин.